[Valerian]

Соты или камень?На знаменитый детсадиковский вопрос «Кто сильнее – слон или кит?» большинство детей мудро отвечают «Оба сильнее». Примерно так же можно прокомментировать дифирамбы в адрес «великолепной двойки», занимающие всё больше места на страницах мировой мебельной прессы. Что сейчас в мире популярнее – сотовые плиты или всевозможные имитации камня? Оба популярнее. Но если слон и кит, никогда не встречаясь, обречены вечно быть сильнее друг друга, то «соты» постепенно сходятся с «камнем», и по мере сближения их сила (т.е. спрос на них) только увеличивается. Что определяет динамику этого спроса? Почему он возник? Можно ли говорить о его долговременной перспективе или он исчезнет, едва возникнув, как и положено любому капризу изменчивой мебельной моды? Так или иначе, но покупательский интерес к «великолепной двойке» сегодня достиг в мире такой степени, что игнорировать его уже невозможно.

«Способны выдержать прямое попадание»

Немецкий журнал «Мебельное производство» («Mеbel Fertigung») в своём первом номере за этот год посвятил сотовым плитам статью, где роль пионеров их широкого внедрения в нашу отрасль отведена первопроходцам из шведской фирмы ИКЕА. Так оно, несомненно, и есть, однако в данном случае шведы просто оказались наблюдательнее других: они первыми осознали «мебельные» возможности, заложенные в давно и успешно применявшихся другими промышленниками сотовых плитах. Английское «Honeycomb Panels» и немецкое «Wabenplatten» присутствуют в документации судо-, авто-, авиа- и просто строителей уже с начала сороковых годов. Русские документы не цитируются в исследованиях на эту тему лишь по причине их грифа секретности: у нас поле аналогичных работ и «засеивалось», и «обмолачивалось» преимущественно военными ведомствами. От собранного ими урожая гражданскому производству не доставалось почти ничего. Корпуса «Побед», фюзеляжи «Аннушек» и стены «хрущёвок» свидетельствовали о полной непричастности их создателей к разглашению военных тайн.
В остальной части мира сотовый «урожай» делился между военными и гражданскими производствами вполне равномерно, тем более, что замечательных свойств этих панелей хватало на всех. Пока у «Крайслера» ликовали по поводу скорости, на которой «сотовые» корпуса противостоят лобовому удару, создатели бомбардировщика «Б-36» с той же радостью констатировали, что его «сотовые» крылья способны выдержать прямое попадание зенитного снаряда среднего калибра. Инженеры «Филипса» с помощью сотовых конструкций добивались идеальной акустики концертных помещений, а инженеры «Италкантиери» избавляли от рёва мощных двигателей экипажи торпедных катеров. Конструкторы боевых вертолётов не могли нахвалиться «сотами», превращавшими их грозные машины в пушинки, а конструкторы сборных домов восхищали полярников лёгкостью транспортировки их тёплых «сотовых» жилищ. Пассажиров японских скоростных поездов «соты» спасали от пожаров, а британских десантников – от зажигательных бомб. Короче говоря, к концу шестидесятых «соты» успели осчастливить буквально всех. Кроме мебельщиков.
ИКЕА вновь подтвердила, что всё гениальное просто, и потомкам (точь-в-точь, как в случае с ньютоновым яблоком) остаётся удивляться, почему это никто из мебельщиков не удосужился ещё лет за десять до Кампрада сделать из всего вышесказанного единственно правильный вывод: сотовые панели являются идеальным материалом для производства мебели. О лучшем сочетании ценнейших свойств не мог бы мечтать даже великий экспериментатор Тонет!
Потребительские качества этих панелей позволяют удовлетворить требования, предъявляемые практически к любой мебели: спальной и столовой, детской и медицинской, гостиничной и офисной, учебной и специальной. Такая мебель может сочетать прочность с малым весом, демпфирующие свойства с теплосберегающими, звукоизоляционные достоинства с термостойкостью и т.д.
Далее следует высокая технологичность при обеспечении нужных заказчику свойств: и «начинка», и её облицовка могут варьироваться в сотнях сочетаний, быстро перенастраиваемых в ходе единого производственного процесса. Плиты с сотовым наполнителем удобны для транспортировки и складирования, экологически безопасны, а изготовленная из них мебель по истечении срока службы утилизируется без малейших проблем.
Наконец, у сотовых панелей есть и ещё одно важное преимущество, упомянутое в мемуарах авиаконструктора Игоря Сикорского: «Я смог бы добиться тех же результатов, не обращаясь к «сотам». Тогда заказчикам пришлось бы платить впятеро дороже. Что и определило их выбор». Сикорский пишет о заказчиках вертолётов, но можно смело предположить, что подобного рода соотношением цены и качества вряд ли пренебрегут и заказчики мебели.
Как ни странно, фактор дешевизны первыми оценили не страны третьего мира, где производство мебели из сотовых панелей (в основном импортных) начало развиваться лишь с середины девяностых годов, а состоятельные жители США, Канады, Западной Европы и Австралии. Тамошние производители панелей и мебельного щита с сотовым наполнением едва успевали выполнять заказы мебельщиков. Среди тех, кто делал это лучше других, стоит назвать «Гридкор», превратившийся из небольшой калифорнийской фирмы в транснациональную корпорацию с соответственно удлинившимся названием «Gridcore Systems International» (GSI).
Своими темпами развития «Гридкор» обязан раз и навсегда избранной производственной стратегии: постоянно идти на шаг впереди спроса. Исследовательский отдел компании неутомимо разрабатывал одну дерзкую комбинацию наполнителя с облицовкой за другой, изумляя клиентуру не столько новыми качествами панелей, сколько старыми на них ценами. Сохранять их на низком уровне «Гридкору» удавалось благодаря активному освоению множества правительственных льгот, предоставляемых промышленникам за использование сельскохозяйственных и индустриальных отходов. Гридкоровские инженеры, словно некие обезумевшие старьёвщики, без устали носились по городским свалкам, отвалам горнорудных компаний, залежам автомобильных шин, горам битого стекла и ямам, забитым гнильём с фермерских полей.
Проходило совсем немного времени – и научно-исследовательские «помойные экскурсии» воплощались в элегантные сотовые инновации, сырьём для которых служил едва ли не полный ассортимент американских свалок – от переработанных старых газет до переработанных растительных волокон. Гридкоровские «соты» не уступали по прочности лучшим ДСП, но были как минимум вдвое легче и как минимум на четверть дешевле. Они легко обрабатывались на стандартных станках мебельных предприятий, легко ламинировались, окрашивались и лакировались, прочно склеивались с любыми разновидностями кромки (включая радиусные), а вдобавок ко всему прочему доводили вездесущих защитников окружающей среды до экстаза практически полным отсутствием токсичных веществ. Производителей сотовых плит в США насчитывается не одна сотня, но даже при таком обилии конкурентов брэнд «Gridcore» по-прежнему продолжает привлекать мебельщиков как гарантией безупречного качества, так и богатыми возможностями собственного увлекательного поиска.
Уверенно растёт число приверженцев мебельных «сот» и в Европе. В качестве примера можно упомянуть меняющийся круг заказчиков немецкой фирмы «Schurg GmbH», основанной инженером Хорст-Вернером Шургом в Бад Вильдунгене (земля Гессен) в 1980 году. Смелое экспериментирование в сочетании со скрупулёзным изучением потребностей рынка за первое же десятилетие работы вывели эту фирму в число ведущих производителей сотовых плит в ФРГ. Вся её продукция, широко применяющая оригинальные сплавы, синтетические смолы, пробку, арамид, изобретательную подборку ламинатов, сертифицирована по DIN EN ISO 9001. Ранее она использовалась преимущественно строителями, но в последнее время к ним всё чаще присоединяются и мебельщики, – в частности те, что работают с крупными «антивандальными» заказами для открытых концертных залов, стадионов, университетских городков и т.п. А спрос на сотовые столешницы другой немецкой фирмой «Лехнер» оказался столь велик, что ей пришлось обзавестись собственным парком грузовиков «Леротранс», доставляющих клиентам по всей стране около 20 тысяч столешниц в неделю, не позднее, чем через 60 часов с момента поступления заказа. Водителей «Леротранса» узнают в ФРГ по большой связке ключей на кольце у пояса – символу индивидуальной работы с потребителями (каждый ключ отпирает «персональную» ячейку склада готовой продукции).
Как и на американском континенте, выбор европейских мебельщиков, конечно же, не ограничивается горсткой монополистов. «Сотами» на любой вкус мебельную индустрию ЕС снабжает около трёх дюжин известных производителей: британский «Panel Project», голландский «Honicel Nederland», итальянцы, шведы, немцы. Правда, степень присутствия их изделий в европейских мебельных коллекциях пока несравнима с американской, но ужесточение требований к охране лесов и вызванная долгой стагнацией «скаредность» массового покупателя быстро меняют ситуацию. В последние годы на рынке ЕС становится ощутимым и присутствие китайских сотовых плит. В рядах самых активных участников китайской экспансии находится молодой гигант из Шеньчженя «Jin Long»: закрепившись на внутреннем мебельном рынке, он с 1999 года приступил к деятельному освоению экспортных перспектив. Его автоматические линии, использующие новейшие голландские технологии, ежегодно производят по два миллиона лёгких и прочных ламинированных плит LHP (Laminated Honeycomb Panels). Компания продолжает энергично наращивать производственные мощности – равно как и размах деятельности своего отдела R&D (исследования и дизайн). По оценке китайских специалистов, потребности европейского мебельного рынка в их сотовых плитах будут неуклонно расти по 3-5% в год, а возможно, и более.
У российских мебельщиков спрос на «соты» соотносится с европейским примерно так же, как европейский с американским. Отсюда и более чем скромное по сравнению с перечнем ЕС предложение. Уцелевшие наследники былой славы советской «оборонки» вполне успешно справляются с пока ещё немногочисленными мебельными заказами, но общий вектор развития событий позволяет предположить, что рано или поздно «соты» обязательно возьмут своё и у нас – не отечественные, так европейские, не европейские, так китайские.
Теперь посмотрим, что происходит на другой половине «великолепной двойки»: каков вектор развития спроса и предложения в секторе мебели из искусственного камня.

История любви

Странным образом «каменный» вектор фактически с момента своего появления на свет оказался связанным со словом «любовь». Когда сорок лет тому назад химик Доналд Слокум создал в Вилмингтонской лаборатории фирмы Дюпон вязкую смесь метилметакрилатовых смол с минеральными добавками, его первой реакцией при виде медленно густевшей, похожей на расплавленный малахит массы было задумчивое «Ещё не знаю, что там такое, но, кажется, я это уже люблю…» Фирма запатентовала «это» под коммерческим названием «Кориан», вскоре к нему добавились новые разновидности, и быстро разраставшееся семейство стало известно профессионалам как «Solid Surface Materials» («Материалы с твёрдой поверхностью») или, для краткости, просто «Твёрдые поверхности». Броский рекламный девиз, под которым новые материалы продвигались в «широкие массы», был опять-таки романтическим: «I Love Solid Surfaces» («Я люблю прочные поверхности»). И, скажем прямо, – их было за что любить.
Искусственный камень производился заводами Дюпона в широкой цветовой гамме, отлично поддавался механической обработке, был (в полном соответствии со своим названием) необычайно прочен, несравним по дешевизне с мрамором или гранитом, а демонстрации его потребительских свойств воспринимались восторженными толпами покупателей словно цирковые сеансы чёрной магии: «Бросьте сюда горящую салфетку. А у костра устройте озеро из уксусной кислоты. Не стесняйтесь, лейте больше! Ага, пора тушить ваш костёр кетчупом! Потух? Теперь возьмите кисть, окуните её в горчичный соус и распишитесь рядом со своим произведением искусства. Все видят, какая мерзость у нас тут получилась? Отлично, настала моя очередь действовать. Беру губку, смачиваю её в обычном очистителе «Комет», провожу раз, провожу два, провожу три, – и ваш стол вновь прекрасен!» Аплодисменты вознаграждали подобные представления так же щедро, как чеки на покупку дюпоновских кухонь, ванных и раковин. А уж когда папа Иоанн-Павел II по-детски наивно восхитился теплотой бежевой кориановой столешницы «Как, вы говорите, это называется? Твёрдая поверхность? А, та самая, которую надо любить, – что же, такое действительно можно полюбить!», всемирная популярность кориана достигла своего апогея.

Corian Adobe - источник свежих идей для дизайнеров. Работа Антонеллы Скарпитта выдвинута на соискание премии "Золотой циркуль"
1981 году двадцатилетний срок действия дюпоновского патента истёк, и за поиск новых сочетаний для «Solid Surface» с энтузиазмом взялись разработчики множества фирм со всего света. Англичане создали «Авонит» и «Гибралтар», немцы – «Кристалан» и «Раусолид», итальянцы – «Праль» и «Кристальплант», не теряли времени даром и японцы, австралийцы, корейцы, швейцарцы. Их новинки последовательно расширяли рыночный плацдарм «твёрдых поверхностей», предлагая то невиданное доселе богатство оттенков, то прочность алмаза, то поразительные возможности постформинга. Покупатели совершенно терялись при виде обрушившейся на них лавины «твёрдых поверхностей» из полиэстеровых и акриловых смол, в тысячах вариантов сочетаемых с добавками кварца, силикатов кальция, стекловолокон, гидрата алюминия и прочей лабораторной алхимии.
О растущих масштабах производства изделий из «твёрдых поверхностей» говорило число членов международной ассоциации ISSFA, к началу девяностых годов собравшей под своё крыло все крупные фирмы, занимавшиеся работой с искусственным камнем: 1153. Любопытно, что лишь 28 из них не имело американского «гражданства» – остальные размещались на территории США, либо представляли собой зарубежные филиалы американских фирм. Общая стоимость заказов на «твёрдые поверхности», ежегодно размещаемых членами ISSFA, превышала миллиард долларов, ими удовлетворялось 85% мирового спроса на изделия из искусственного камня (остальные 15% приходились на малые предприятия, не входившие в ассоциацию). Многим уже начало казаться, что любовь к твёрдым поверхностям будет править миром вечно. Конец минувшего века принёс внезапное отрезвление: продажи не просто поползли вниз, но за какие-то несколько лет прямо-таки обрушились.
Разорившиеся производители метали гневные филиппики в адрес «заевшегося потребителя», однако новоизбранный глава ISSFA Роберт Оксли среди главных причин массовых банкротств назвал… отсутствие любви. «Публика больше не любит этот материал, – заявил он в интервью журналу «Твёрдые поверхности». – И она, как всегда, права! Невозможно заставить других любить то, чего не любим мы сами. Невозможно любить то, что перестало ассоциироваться с красотой и удобством. От Сиднея до Квебека мы видим залитые пивом стойки баров, горы окурков на столиках, небрежно пригнанные блоки аэропортовских умывалок с зияющими щелями в палец толщиной – кому захочется иметь у себя дома или на работе нечто напоминающее обо всём этом? Твёрдые поверхности в провале продаж не виноваты. Виноваты мы, допустившие профанацию одного из самых великолепных материалов из всех, когда-либо созданных человеком. Нам следует срочно вспомнить девиз шестидесятых «Я люблю твёрдые поверхности!» Только затвердить его сегодня должны уже не покупатели, а мы сами. Людям, которые не любят материал, с которым работают, нечего делать в нашей профессии».
Профессиональная революция началась с отказа от прежнего определения профессии – «fabricator». Раньше производители мебели из искусственного камня не усматривали ничего дурного в том, чтобы зваться фабрикаторами. Но, как выяснилось, именно в этом слове крылась причина катастрофы – и одновременно путь к выходу из тупика. Мебель – деревянную, металлическую или каменную – нельзя фабриковать. Её нужно создавать. То есть во всех случаях быть не фабрикаторами, а мебельщиками. Осознание этой, казалось бы, банальной истины позволило членам ISSFA покончить с банкротствами и постепенно обратить вектор продаж к прежнему направлению – вверх. Главным двигателем перемен стала дизайнерская мебель (хотя не дремали и химики, непрерывно улучшавшие старые материалы и создававшие новые). К 2004 году значительную часть членов ISSFA составили дизайнерские фирмы, которые жадно осваивали все эти промышленные новинки, а заодно их сочетания с металлом, деревом, МДФ и нашими старыми знакомыми: сотовыми панелями. Разрабатывались новые технологии надёжного склеивания «твёрдых поверхностей» между собой и с другими материалами, совершенствовался абразивный инструмент, позволивший дизайнерам и инженерам создать блестящие коллекции резной мебели из искусственного камня (особенно способствовали этому разработки знаменитой швейцарской компании SIA).
На американском континенте, в Японии и Австралии позиции, утраченные «твёрдыми поверхностями», восстанавливаются на глазах, но в Европе тот же процесс возвращения любви покупателей идёт куда труднее. Продажи съёжились здесь со 125 миллионов евро в 2002 году до 110 миллионов в 2003-м – спад достиг 12%. Это не вызвано кризисом: продажи гораздо более дорогой мебели из натурального камня превышают «искусственные» ровно в пять раз. А уж мебель из ламинированных плит МДФ с её 175-кратным (!) превосходством и вовсе «тает в небесах». Сегодня средние продажи «твёрдых поверхностей» на душу европейского населения выше всего в Великобритании. Другой полюс представлен Турцией, Грецией, Польшей и Португалией, где кое-как терпят кориан на стойках баров, однако редко пускают «каменного гостя» к себе в дома. Возможно, дело объясняется известным консерватизмом европейцев: раз разочаровавшись в чём-то, они возвращают своё доверие лишь после тщательной «приглядки». Похоже, что производителей это нимало не обескураживает. На ноябрьской выставке E3S в Бад Зальцуфлене ими было выражено твёрдое намерение за ближайшие 5 лет поднять европейские продажи мебели, использующей «твёрдые поверхности», вдвое, подтвердив, что время работает на их замечательный материал.
Такую же уверенность выразили в Москве и специалисты британского филиала корейской фирмы «LG», представившие в рамках мартовской выставки «100% дизайн» последние модификации своих декоративных «твёрдых поверхностей» на акриловой матрице, известных во всём мире под торговой маркой «LG HI-Macs». В Австралии их назвали «мечтой мебельщика»: способность новинки к термоформированию резко расширила возможности дизайнеров и технологов, а 15-летняя гарантия на полное сохранение всего богатства оттенков и потребительских свойств превратила «Хай-Макса» в героя, достойного очередной рыночной «истории любви».
Так что же будет в России популярнее: соты или камень? Как уже говорилось, скорее всего – популярнее будут оба. Более точный ответ на этот вопрос способны дать только мебельщики. Не без участия покупателей, конечно.

Б. Чугайло